Налчаджян социально психическая адаптация личности. А

А. А. Налчаджян

Загадка смерти

Очерки психологической танатологии

Альберт Агабекович Налчаджян - известный армянский психолог, доктор психологических наук, профессор, председатель Центра психологических исследований, руководитель исследовательской группы в Институте человека (Ереван), научный руководитель научно-исследовательского комплекса «Татев» (Ереван), член Международного совета психологов, Международной ассоциации поведенческой медицины, психотерапии и консультирования, Общества психологического исследования социальных проблем (США) и других научных сообществ.

А. А. Налчаджян - автор более 20 книг, которые опубликованы на русском, армянском, немецком, польском и других языках. В последние годы плодотворно работает в области исследования проблем психологической танатологии, психологии сновидений, а также этнической психологии.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена проблемам новой науки - психологической танатологии. В ней достаточно популярно, но научно достоверно рассматриваются вопросы социальной, психологической и биологической смерти человека, эвтаназии, новейшие данные о предсмертных переживаниях людей, полученные в последние десятилетия.

Здесь вы найдете ответы на многие вопросы, среди которых центральное место занимают следующие: «Как тема смерти отражается и символизируется в сновидениях?», «Что дают парапсихологические исследования для познания смерти и умирания?» и т. п. Автор книги считает, что психологически зрелая личность не может быть безразлична к тому, что будет после ее смерти. Наряду с данными научных исследований автор активно использует в книге примеры, заимствованные из литературы и искусства, что делает ее эмоционально насыщенной и яркой.

Введение

Каждый человек - это целый мир, который с ним рождается и с ним умирает. Под каждой могильной плитой лежит всемирная история.

И. В. Гёте

Memento mori! (Помни о смерти!)

Латинская пословица

Загадка смерти всегда была увлекательной темой для повседневных и философских размышлений. Ведь смерть - такой же частый гость в жизни людей, как и рождение. Смерть - неотъемлемая часть, аспект жизни. Сегодня к этому не только загадочному, но и, будем искренни, страшному явлению проявляют интерес медицина, философия и психология, а для экзистенциальной философии и психологии проблема смерти является одной из центральных.

Никто не может быть безразличным к проблеме смерти, будь то идеалисты, дуалисты или материалисты. И невозможно обойти ее, ведя себя подобно страусу - делая вид, что ее не существует. Психологические, физиологические, медицинские и философские исследования смерти углубляют понимание жизни и самопонимание человека. Я думаю, что исследования и размышления о вопросах жизни, умирания, смерти и ее последствий для живущих - один из основных путей достижения мудрости и социально-психологической зрелости. Недаром древние латиняне призывали всегда помнить о смерти.

Страшна не столько сама смерть как конец индивидуального земного существования, сколько понимание неизбежности такого конца. Осознание неотвратимости смерти и представления о существовании или невозможности после нее другого вида бытия оказывают глубокое воздействие на весь ход жизнедеятельности человека и его взаимоотношений с другими людьми. Идея неизбежности смерти бросает тень на жизнь человека, превращая ее остаток в период подготовки к умиранию или, говоря иначе, в период медленной психологической смерти. Есть много людей, которые придают большое значение всем обрядам и действиям, связанным со смертью и похоронами, скрупулезно совершают их. Создается даже представление, что таким образом они готовятся к собственной смерти, давая понять, какого отношения ждут к себе от тех, кто останется жить после их смерти.

Однако психически здоровые и имеющие большие практические цели люди, если они не являются исследователями смерти, избегают разговоров о ней, стараются вытеснять из своего сознания соответствующие мысли, поскольку такие размышления, доводя до сознания проблематичность самого бытия человека в этом мире, могут оказать разрушающее воздействие на деятельность, на стремление к конкретным целям. Иные могут даже деморализоваться, руководствуясь такими «мудрыми» изречениями, как «После нас - хоть потоп», становятся крайне эгоистичными, беспринципными и коварными. «Если все суета, - рассуждают они, - тогда никому не нужны честность, преданность, верность и другие моральные принципы и категории: можно быть злым и хитрым, обманывать и причинять людям страдание и при этом не ощущать угрызений совести».

Однако не у всех развитие личности принимает такой характер после осознания конечности земной жизни. У многих имеются мощные и здоровые психические и моральные силы, которые предотвращают подобное нездоровое и антисоциальное развитие. Некоторые из них вытесняют из своего сознания мысли о смерти, предотвращают развитие представлений о тщетности человеческих усилий, тем самым защищая свою психику от тех нежелательных изменений, о которых говорилось выше.

Но мы пойдем другим путем, намного более надежным, и приглашаем следовать за нами. Мы стремимся познать все о смерти, умирании и возможности загробного существования и при этом не только не стать аморальными, но, наоборот, использовать эти знания для нашего дальнейшего морального роста. Спокойный и уравновешенный подход к смерти, уменьшение тревоги и страха с помощью плодотворной индивидуальной работы во благо людей - вот надежные способы предотвращения невротических нарушений, развития крайнего воинствующего эгоизма и других патологических и разрушительных явлений, которые наблюдаются в жизни немалого числа людей.

Осознание неизбежности смерти и убежденность в этом возникают на достаточно высоком уровне психического развития личности, связаны с развитием мышления и речи, способности к обобщениям и предвидению будущего. По всей вероятности, человек - единственное живое существо, которое осознает, что неизбежно умрет. Осознавая неотвратимость смерти, человек учитывает ее при организации своей последующей жизнедеятельности. Он старается ставить перед собой такие цели и задачи, которые возможно решить в оставшемся отрезке времени. Иначе говоря, выбор целей, уровня притязаний и стремлений, путей самоутверждения, пусть не всегда осознанно, но в значительной степени, обусловлены фактом принятия неотвратимости смерти. В некоторых случаях человек сам планирует свою смерть, когда, например, осознанно готовится к самоубийству. Чаще всего, однако, мы видим следующее: люди заранее дают своим близким точные указания о том, как они должны распоряжаться их телом и имуществом. Завещание - одно из самых любопытных явлений из всех возникших в истории человечества. Оно доказывает, что человек, пусть только на уровне интеллекта, принимает неизбежность смерти, смиряется с судьбой. Но составление завещания показывает также, что человек как будто только наполовину верит в свою смерть. Здесь мы видим также элементы оптимизма и выражение желания быть бессмертным.

Предисловие

Агрессия, садизм, вандализм, убийства и самоубийства – явления, сопутствующие историю человечества с незапамятных времен. Крайним выражением человеческой агрессивности является этноцид (геноцид) – позор человечества и, в частности, истории 20-го века. Различные уровни и разновидности агрессии неотделимы от жизни людей, и если мы хотим знать природу человека, его возможные действия в различных ситуациях жизни, истоки его поступков, которые оцениваются как иррациональные и деструктивные, мы должны исследовать человеческую агрессивность и ее взаимосвязи с другими психическими явлениями.

В настоящей книге предпринята попытка представить читателю современное состояние исследования человеческой агрессии и ее последствий. Общий подход автора сводится к следующим утверждениям: а) агрессия по основной своей функции является адаптивным, т. е. приспособительным механизмом как у животных, так и в жизнедеятельности людей; б) как и другие адаптивные механизмы, которыми спонтанно пользуются люди в ситуациях стресса и фрустрации, агрессия может стать чрезмерной и патологической, а потому и разрушительной; в) агрессия нередко тесно переплетается с другими психическими механизмами, составляя адаптивные или дезадаптивные комплексы и стратегии.

Об агрессии говорили уже авторы первых работ по социальной психологии. Но началом систематических научных исследований психологии агрессии следует считать публикацию книги Дж. Долларда и его соавторов «Фрустрация и агрессия» (1939 г.). Почти два десятилетия идеи этих авторов были преобладающими в области исследования психологии человеческой агрессии. И мы тоже обсудим их идеи в различных разделах настоящей книги. Следующим этапом можно считать начало 60-х годов, когда Арнольд Басс (1961) и Леонард Берковиц (1962) изобрели технику измерения агрессии в лабораторных условиях. Эти работы, а также этологические труды К. Лоренца. Н. Тинбергена и многих других стали катализаторами, стимулировавшими сотни новых исследований. Безусловен вклад психоаналитиков в исследование человеческой агрессивности и ее мотивации. Мы стремились учесть все эти достижения и делать один из первых шагов к их синтезу с целью развития общей теории агрессивности и агрессивного поведения человека.

В настоящей книге, наряду с достижениями различных научных школ и индивидуальных исследователей, представлены также скромные результаты собственных исследований автора. В некоторых главах нами предлагаются новые идеи и гипотезы. Формулируются новые проблемы, которые могли бы стимулировать эмпирические и теоретические исследования агрессии и взаимосвязанных с ней психических явлений. Хотя книга написана строго научно, она, как мы надеемся, доступна самому широкому кругу читателей. Многие явления иллюстрируются примерами из повседневной жизни и из истории разных народов. Исследование агрессии – это исследование важных и чрезвычайно интересных аспектов жизни людей, социальных и этнических групп.

В первом томе рассматриваются психологическая природа, биологические (эволюционные и физиологические) корни и механизмы агрессии , ее мотивация и разновидности, связь с другими механизмами психологической самозащиты личности.

Агрессия исследуется нами как на индивидуальном, так и на групповом, т. е. социально-психологическом уровнях. В этой части книги по существу представлена общая теория агрессии, которая является необходимой предпосылкой для обсуждения в последующих главах более специальных вопросов психологии человеческой агрессивности. Высказана точка зрения, согласно которой агрессию можно исследовать на трех уровнях, причем только раскрытие причин на этих трех уровнях позволяет понять истинные мотивы агрессивных действий людей. В качестве таковых выделяются следующие: 1) биологический и культурологический уровень (генетические механизмы, культурные традиции); 2) личностный и ситуационный уровни; 3) аффективный и когнитивный уровни .

Но сразу видно, что каждый из этих «уровней» состоит по крайней мере из двух подуровней. Так, биологический и культурный уровни вряд ли следует объединить в один уровень, ведь это весьма различные, хотя и взаимосвязанные сферы мотивации агрессивного поведения. В биологический уровень входят тесно взаимосвязанные генетический и физиологический подуровни и т. п. Детерминации всех этих уровней в определенной степени представлены в настоящей книге. Большое место уделяется взаимным связям агрессии с такими защитными механизмами, как вытеснение, подавление, атрибуция, проекция, формирование обратной реакции и другие.

Второй том посвящен в основном социально психологическим аспектам индивидуальной и групповой агрессии. В третьем томе исследуются психологические особенности особо агрессивных людей. Автор надеется, что несмотря на трудности, в скором времени сможет найти возможность для публикации этих книг.

Альберт Налчаджян

Глава 1. Природа агрессии и агрессивности

§ 1. Агрессия: внутрипсихический и поведенческий аспекты

А. О природе агрессии

Агрессия – специальная форма поведения человека и животных, направленная на другие объекты и имеющая цель причинить им вред. Человек может, пройдя мимо другого, случайно, ненароком столкнуться с ним, ударить рукой, не заметив, что тот стоит рядом или проходит мимо. Человек, получивший удар, может ощущать боль, переживать чувство оскорбления, иметь другие неприятные переживания. Ему может показаться, будто ударивший его человек – агрессор, злоумышленник. Однако если у этого незадачливого «злоумышленника» не было внутренней мотивации, попросту говоря, желания совершить агрессивные действия, то его поведение в психологическом смысле нельзя считать агрессивным. В дальнейшем мы увидим, что внутренняя мотивация агрессивного поведения не сводится только к осознанным намерениям, она может быть подсознательной и сложной.

Агрессия в подлинном смысле слова имеет место лишь тогда, когда человек имел сознательное намерение или какой – либо другой внутренний мотив совершения этих вредных действий. О подлинной агрессии можно говорить тогда, когда человек хочет уничтожить какие-либо ценности . Он должен понимать предмет своей агрессии как ценность, существование которой для него нежелательно.

Человечество из длительного своего опыта межличностных отношений училось различать эти два вида вредоносных действий.

Внешне агрессивными представляются многие действия людей, истинный мотив которых – желание помочь другим. Например, хирург оперирует больного, стоматолог удаляет зуб и т. п., и все они причиняют своим пациентам боль, но агрессоры ли они? Правда, о хирургах существует мнение, что они – люди агрессивные и именно поэтому выбрали такую специальность. Они, по-видимому, получают садистическое удовольствие от того, что режут людей.

Если определенные действия не завершились нанесением вреда, то это еще не значит, что они не были агрессивными. Таковы, например, неудавшиеся покушения на убийство или самоубийство.

Как мы видим, агрессия имеет два аспекта: а) внутренний, мотивационный аспект , куда, кроме мотива (например, желания) и цели агрессивных действий входят также те чувства и эмоции, например, ненависть и гнев, которые приводят к агрессивным действиям, определяют их длительность, интенсивность и разрушительную силу. Этот аспект мы еще рассмотрим несколько подробнее; б) внешний или поведенческий аспект : здесь имеются в виду различные агрессивные действия, в том числе речевые: недаром говорят о речевой деятельности человека. В последующих главах мы подробно рассмотрим также основные разновидности агрессивного поведения человека в их связи с внутренними, мотивационными и эмоциональными факторами, порождающими агрессивные действия.

Учет поведенческого аспекта агрессии позволяет дать операциональное ее определение, т. е. выразить данное явление в терминах некоторых измеряемых объектов и действий. Таковыми могут быть: а) количество попыток нанести ущерб другому, например, сослуживцу, соседу и т. п.; б) количество преступлений за определенный отрезок времени в определенной стране или в ее отдельном регионе; в) в межэтнических отношениях операциональный подход должен учесть случаи конфликтов и межэтнических агрессивных действий, например, убийств.

О важнейшей роли внутрипсихических аспектов агрессии свидетельствует то, что один и тот же внешний объект не всегда вызывает агрессивное поведение человека. По отношению к объекту живой организм, тем более человек, поведение которого отличается избирательностью, в одной ситуации проявляет агрессию, в другой ведет себя мирно. Это может быть результатом изменения внутреннего, психического состояния индивида, которое, в свою очередь, в значительной мере определяется физиологическим состоянием организма. Правда, агрессивные действия в значительной мере зависят также от внешних, ситуативных факторов, в том числе от поведения объекта, который очень часто является человеком или группой людей. Важное значение социальной ситуации ясно видно из такого, например, обычного события: мы с ребенком находимся среди людей и он совершает недопустимые, с нашей точки зрения, действия. За это, убеждены мы, он заслуживает наказания. Но мы его в данной ситуации не наказываем, откладываем наказание исходя из педагогических, эстетических и иных соображений.

Б. Природа объекта и агрессия

Мы уже сказали, что агрессивные действия человека могут направляться как на окружающих людей и социальные группы, так и на неодушевленные предметы. Но по этому вопросу высказана еще одна точка зрения, о которой здесь необходимо сказать.

Роберт Бэрон и Дон Бирн, известные социальные психологи США, считают, что вредные действия являются агрессивными только тогда, когда направлены на людей. Направленные же на животных и особенно на неодушевленные предметы вредоносные действия считаются агрессивными только тогда, когда косвенно направлены на их владельцев. Например, повреждение автомашины следует считать косвенной агрессией, направленной против ее владельца. Если же этого нет, то вредные действия, разрушающие неодушевленные предметы, эти психологи предлагают считать лишь экспрессивными.

Эту точку зрения мы считаем весьма спорной. Принимая ее, мы не можем понять, каким образом перенесение агрессивных действий с человека на нейтральные объекты может привести к разрядке и ослаблению интенсивных агрессивных намерений, т. е. к катарсису . Добавим, что агрессия, направленная против людей, может сочетаться с экспрессивными движениями.

Мы думаем, что точка зрения упомянутых авторов, определяющих агрессию как действие, направленное на другое живое существо (организм), искусственно ограничивает сферу исследований и оставляет за ее пределами множество явлений, тоже относящиеся к категории агрессии (например, вандализм).

Но это еще не все. Такое определение приводит к серьезным ошибкам и недоразумениям. Например, А. Бандура и другие психологи экспериментально исследуют, каким образом агрессивное поведение взрослого подражается ребенком и последний так же агрессивно ведет себя с игрушкой Бобо, как и взрослый . Затем нам говорят, что поскольку Бобо – не живое существо, то поведение ребенка нельзя считать агрессией . Но тут же приводятся новые данные о том, что те дети, которые агрессивны к Бобо, показывают более высокий уровень агрессии и в других отношениях, проявляют другие формы агрессии . Учителя и родители свидетельствуют, что они в общем более агрессивны, чем другие дети.

Но если тут налицо идея переноса агрессии от Бобо к людям и другим игрушкам, тогда возникает вопрос: что же они переносят? Или можно подойти к проблеме с другой стороны: если ребенок имеет общий высокий уровень агрессивности и конкретизирует ее на игрушках, что же он конкретизирует? Неужели агрессия, направляясь на людей или на другие живые существа, остается агрессией, а когда направляется на неживые объекты, превращается в нечто иное? Ясно, что такой вывод – бессмыслица!

А дело в следующем: а) агрессия остается агрессией независимо от своего объекта; б) подвергая агрессии Бобо, ребенок может воспринимать его как живое существо, поскольку его мышление в значительной мере является анимистической; в) наконец, еще одно важное обстоятельство: ребенок может идентифицировать Бобо с его хозяином. В таком случае агрессия, направленная на игрушку, является косвенным выражением агрессии к взрослому, ее переносом от опасного объекта на безопасный, т. е. на неспособный дать отпор предмет.

Очевидно, что ограниченное определение агрессии как вредоносного действия, направленного только на живые существа, себя не оправдывает и препятствует исследованию агрессии в полном объеме.

С рассмотренной спорной точкой зрения Р. Бэрона и Д. Бирна связана другая: они считают, что действия человека можно считать агрессивными, если есть объект (жертва или реципиент), который желает уйти от этих действий. Отсюда они приходят к весьма спорному выводу о том, будто если объект хочет быть жертвой агрессивных действий другого (например, мазохист, любовница, жаждущая внимания своего возлюбленного), то эти действия не являются агрессивными . С этим, конечно же, нельзя согласиться, так как человек, совершающий подобные действия, имеет мотив, намерение нанесения вреда реципиенту своих агрессивных действий. Мы считаем, что принятие весьма распространенной точки зрения упомянутых авторов необоснованно упростило бы проблему мотивации и разновидностей агрессии.

Поскольку психологов, тем не менее, главным образом интересует агрессия, направленная на людей, здесь мы предлагаем ряд вопросов, ответы на которые могли бы расширить наши представления о социально-психологических механизмах выбора объектов агрессии.

Кто чаще всего становится объектом агрессии для человека? Тот ли индивид, к которому он безразличен, т. е. с которым не имеет никакой идентификации? Или же тот, с кем у человека имеется отрицательная идентификация? (Возможный объект агрессии в этом случае считается таким человеком, каким нельзя, нежелательно быть). Наконец, может быть, тот, с кем у человека имеется

Дополните информацию о персоне

Биография

Родился 22 августа 1939 г. в г. Ленинакан (ныне Гюмри) Республики Армения, второй ребенок в семье.

После окончания средней школы Альберт Налчаджян поступает в механико-математический факультет Ереванского государственного унгиверситета . После окончания университета в течение двух лет работает техником, затем инженером.

В 1964 году поступает в аспирантуру по психологии в и всю свою дальнейшую жизнь связывает с психологией.

С 1968 г. по 1981 г. работал в Институте иностранных языков им. В. Брюсова (Ереван) преподавателем психологии, доцентом, заведующим кафедрой психологии.

В 1981-1996 гг. работал в в качестве заведующего отделом психологии.

В 1996-1997 гг. был стажером в Фордамском университете (Нью Йорк, США). После возвращения в Армению основал Центр психологических исследований, председателем которого является до сих пор.

Армянский психолог, доктор психологических наук, профессор.

В последние годы плодотворно работает в области исследования проблем психологической танатологии, психологии сновидений, а также этнической психологии.

Членство в научных обществах и организациях

председатель Центра психологических исследований
руководитель исследовательской группы в Институте человека (Ереван)
научный руководитель научно-исследовательского комплекса "Татев" (Ереван)
член Международного совета психологов
член Международной ассоциации поведенческой медицины, психотерапиии консультирования

Сочинения

Агрессивность человека. - СПб.: Питер, 2007. - 734 с.; 24 см. - (Мастера психологии).
Загадка смерти. Очерки психологической танатологии. СПб., 2004
Ночная жизнь. Личность в своих сновидениях. СПб.: Питер, 2004
Личность в сновидениях: (Психология сна и сновидений) / А. А. Налчаджян, 182 с. 20 см, Ереван Айастан 1982
Личность, психическая адаптация и творчество / А. А. Налчаджян, 264 с. 22 см., Ереван Луйс 1980
Личность. Групповая социализация и психическая адаптация / А. А. Налчаджян; АН АрмССР, Ин-т философии и права, 263, с. 21 см, Ереван Изд-во АН АрмССР 1985
Мотив, конфликт, фрустрация, 240 с. 21 см., Ереван Айастан 1978
Психологический словарь / А. А. Налчаджян, 238 с. 20 см, Ереван Луйс 1984

Достижения

Доктор психологических наук
профессор

Изображения

КРИТИКА И Б И Б Л И О Г Р А Ф И Я А. А. Н А Л Ч А Д Ж Я Н, С о ц и а л ь н о - п с и х и ч е с к а я а д а п т а ц и я л и ч н о с т и: формы, механизмы и стратегии, Ереван, Издательство АН АрмССР, 1988, 263 с. Проблема социально-психической адаптации личности является центральной & науках о человеке. Это объясняется в первую очередь тем, что социальные и экономические противоречия при нынешнем этапе развития научно-технического прогресса предъявляют жизни все новые и новые задачи, которые ждут своего психологического решения. Социальная психология, как наука, является могущественным средством для разрешения практически всех социальных проблем. Безотлагательным становится социопсихологическое исследование таких явлений, как социальная структура общества, конформизм и авторитаризм, защитные механизмы личности н изменения ее самосознания при различных проблемных и конфликтных ситуациях, апатия, социальная беспомощность, познавательный диссонанс, фрустрированность личности и пути их преодоления. Решение стоящих сегодня перед социальной психологией задач предполагает углубленную разработку ее теоретических проблем. Это осуществлено в рецензируемой книге, характерной чертой которой является как интеграция теоретических основ различных психологических направлений, так и выдвижение новых идей (см. с. 23, 26, 64, 82, 98, 150, 162, 214-217, 230, 235-238). В, первой главе автор рассматриваемой книги анализирует существующие определения социальнр-пснхической адаптации и предлагает ее альтернативное определение (с. 18). По его мнению, тремя разновидностями социальной адаптации являются: нормальная, девиантная, патологическая (с. 32-39). Различая понятия «адаптация» и «адаптнрованность», автор полагает, что «адаптация путем преобразования или полного устранения объективной проблемной ситуации осуществляется преимущественно с помощью незащитных адаптивных механизмов п их комплексов. тогда как для адаптации с сохранением ситуации (например, межличностного или внутреннего конфликта) актуализируются у ж е приобретенные защитные комплексы или же создаются новые» (с. 40-41). Такой подход к изучению адаптации п адаптированностн личности открывает широкие исследовательские возможности. Автор монографии впервые в советской психологической литературе анализирует вопросы социально-психической дезадаптированности личности (с. 21-25). Ситуации, требующие адаптивного поведения, в монографии описаны со всей полнотой (гл. 2). Фрустрирующие ситуации, различные виды конфликтов, а т а к ж е когнитивный диссонанс автор рассматривает как разновидности проблемных ситуаций. Развивая свою ранее выдвинутую идею об оптимальном воздействии фрустратора на личность, автор пишет, что «для каждой личности должен существовать оптимальный уровень фрустрации, оказывающий благотворное влияние на процесс ее формирования (с. 82); «развивающую личность никогда не удовлетворяет уже достигнутое» (с. 83). В третьей главе монографии автор углубляет мысли, высказанные им в своих более ранннх исследованиях в области изучения защитных механизмов личности*. Под психическим механизмом он понимает «структуру определенным образом связанных психических действий, осуществление которых приводит к специфическому результату» (с. 109). Подавление, вытеснение, интеллектуализация, проекция, сублимация и другие механизмы психической защиты последовательно и интегрально * См.: А. Ереван, 1980. А. Н а л ч а д ж я н, Личность, психическая адаптация и творчество,. 100 Критика и библиография включаются в адаптационный процесс. Защитные механизмы интроекцин (с. 153- 156), изоляции (с. 160-161) и аннулирования действия (с. 178-179) в отечественной литературе анализируются впервые. Автор находит глубинные- связи между психологической рационализацией и защитной аргументацией. Например: «авторнтарно-конформная личность, обладающая большой властью и олицетворяющая организацию или социальную группу, имея тенденцию к предательству, проецирует ее на других (в первую очередь на людей с низким статусом), обвиняет их в предательстве и предпринимает против них превентивные отрицательные санкции» (с. 173). На основе этой и ряда других идей, выдвинутых в данной монографии, можно анализировать истоки многих социально-психологических явлений нашего о б щ е с т в а сталинизма, застоя, перестройки. Обсуждая вопрос о разновидностях психической идентификации, автор предлагает гипотезу о том, что «негативная идентификация, в частности, идентификация с «агрессором», при устойчивой отрицательной установке к нему приводит к образованию защитного механизма обратной реакции (вместо ненависти-подчеркнутая и выставляемая напоказ «любовь» и т. п.)» (с. 149). В четвертой главе автор книги анализирует сложную структуру самосознания личности (с. 183-187, рис. 5), а т а к ж е его функцию (с. 187-206). Р а з р а б о т к е идеи о функциях самосознания, несомненно, способствовала отчетливая постановка в кннге вопроса о подструктурах самосознания. Автор предлагает гипотезу о диф ференцированиой защите подструктур самосознания личности (с. 213-227). Д л я создания основ научной характерологии очень ценна идея о том, что «самосознание личности осуществляет свою защиту дифференцированно, т. е. к а ж д а я ее подструктура (Я-образ) защищается специфическими защитными комплексами» (с. 214). Монография оригинальна как по замыслу, т а к и по самой структуре изложения. Соединяя в единой системе ряд эмпирических исследований и теоретических конструкций, автор излагает основные положения концепции социально-психической адаптации личности. Остается только сожалеть, что книга вышла в свет таким небольшим тиражом, без резюме на армянском и иностранном языках, а т а к ж е без именного и предметного указателя. С. С. ЧШМАРИТЯН